- Ну, вот скажи мне, нафига нам такая цензура в стране? – Маруся смотрела на меня довольно сердито, как будто вся вина за весь институт цензуры лежала на мне.
Мы гуляли по осеннему желто-рыже-зеленому парку. Вокруг было обалденное бабье лето.
- Ха! Ты решила поиграть в «хорошую»? А понимаешь, какая штука. Ээ, скажем так – Некоторые страны, считают себя главными и предпочитают говорить про себя хорошо, а про все другие страны плохо. А этим другим ничего не остается, как защищаться, предотвращая, по мере возможности, поступление в страну всяческой лживой информации.
- Ну, может быть, все-таки она не вся такая уж лживая? – гонору у Машки в тоне убавилось.
- Это естественно, - я ехидно ухмыльнулся, - А еще нужно не допускать в страну особо хорошей информации о других странах. Ибо нефиг! Нужно растить патриотов! И самое обидное, что по-другому нельзя – извратят изнутри и съедят.
- Нужно просто всем сразу начать говорить одновременно только правду! – она уже опять сердилась.
- Ага, много кому, много чего сделать нужно. Ты сама-то веришь, что такое возможно? А еще, помимо информационных, в мире каждый день идут и настоящие войны. А если на страну напасть, скажем так, не за что, тогда ход конем, нате вам - революцию. А то что-то у вас в стране слишком много слишком хорошо стали жить.
- Слушай, прекращай, мне уже реально очень грустно – Маруся повернула голову ко мне, - Да ты и сам по лицу все видишь.
- Кстати, я говорил тебе, что красивым или некрасивым, лицо, делает лишь его выражение?
- Хам!
- Да, так мы опять отвлеклись, прости. Хотя нет, извинения отменяются, если тебе не давать перерыв в таком наплыве информации…
- Два раза хам! Нет, хам в квадрате!
Я еле увернулся от летящей в меня горы листьев.
- И самое обидное, что всегда находятся те, кто за деньги готов убить. Даже страну. Вот такое человечество. Мне кажется эти люди не с этой планеты. Или мы не с этой.
- Это конец, этот мир не спасти, - Маруся пнула огромный желтый лист, - И при этом все планируют в рай?
- Ага, все. Тут кстати ключевое слово - планируют, - я проводил взглядом, падающий лист, - Мы все планируем туда попасть. Нет, чтобы жить в нем. Нет, мы сейчас тут делов понаделаем, а потом в рааай. Ты знаешь, я сейчас подумал, что если он и есть, то он тааак малонаселен…
- В каком это смысле «Нет, чтобы жить в нем»?
-Марусь, все правила, которые делают нашу жизнь раем, давно известны. Не убей, Не укради и так далее. Если бы все всё соблюдали, они бы жили как в раю. «Бродячий философ» давно все нам сказал.
- Давно? Знаешь, мне кажется он пришел немного с опозданием, в этом возрасте нас уже было не свернуть с выбранного пути. Нам надо было палкой по рукам дать еще тогда, когда мы ее только в руки пытались взять.
- Сильно! – Я с уважением поглядел на нее, - А вот у меня тут еще крутится мысль. Страшненькая, скажу тебе. А что, если исправить нас, в принципе нельзя было, что если ошибка, так сказать производства?
- А почему – страшненькая?
- А ты не понимаешь, на кого это кидает тень? А если еще немного продлить мысль, - я обернулся вокруг и даже немного понизил голос, – опять дети расплачиваются за ошибки родителей.
Маруся вдруг остановилась и посмотрела с ужасом наверх, потом на меня – Я вчера нашла на полу десять рублей, нужно срочно рассказать маме, чтобы не сочли за воровство!
- А еще Бог велел делиться!