20:57, 17 авг 2011
Потому что он требует значительной энергии. Дуа, образование детской почки
продолжается очень долго, и ведь почка далеко не всегда завязывается. А
условия непрерывно ухудшаются... И не только для нас", - добавил он
поспешно.
"Ухудшаются?" - тревожно переспросил Тритт. Но Ун больше ничего не
сказал.
Со временем они взрастили ребенка - крошку-рационала, левульку,
который так клубился и разрежался, что все трое прямо мерцали от умиления,
и даже Ун брал его в ладони и позволял ему менять форму, пока Тритт
наконец не вмешивался и не отбирал малыша. Ведь именно Тритт хранил его в
своей инкубаторной сумке весь период формирования. От Тритта он
отпочковался, когда обрел самостоятельность. И Тритт же продолжал его
опекать.
После рождения крошки-левого Тритт начал бывать с ними гораздо реже.
И Дуа радовалась, не вполне понимая, почему. Одержимость Тритта ее
раздражала, но одержимость Уна, как ни странно, была ей приятна. Она все
более четко ощущала его... его важность. В рационалах было что-то такое,
что давало им возможность отвечать на вопросы, а ей все время хотелось
спрашивать его то об одном, то о другом. И она скоро заметила, что он
отвечает охотнее, когда Тритта нет рядом.
"Но почему это занимает столько времени, Ун? Мы синтезируемся, а
потом не знаем, что происходило в течение нескольких суток. Мне это не
нравится".
"Ведь нам ничего не грозит, Дуа, - убеждал ее Ун. - Подумай сама - с
нами же никогда ничего не случалось, верно? И ты ни разу не слышала, чтобы
с какой-нибудь другой триадой случилось несчастье, верно? Да и вообще тебе
не следует задавать вопросов".
"Потому что я эмоциональ? Потому что другие эмоционали вопросов не
задают? Ну так, если хочешь знать, я других эмоционалей терпеть не могу. А
вопросы задавать буду!"
Она четко ощущала, что Ун смотрит на нее так, словно в жизни не видел
никого прекраснее, и из чистого кокетства начала чуточку разреживаться -
самую чуточку.
Ун сказал:
"Но ты ведь вряд ли сумеешь понять, Дуа. Для того чтобы вспыхнула
новая искра жизни, требуется огромное количество энергии".
"Вот ты всегда говоришь про энергию. А что это такое? Объясни, но
поточнее".
"Ну, это то, что мы едим".
"А почему же ты тогда не скажешь просто-"пища "?"
"Потому что пища и энергия - не совсем одно и то же. Наша пища
поступает от Солнца - это один вид энергии. Но существуют и другие виды,
которые в пищу не годятся. Когда мы едим, мы расстилаемся и поглощаем
свет. Для эмоционалей это особенно трудно, потому что они очень
прозрачные. То есть свет проходит сквозь них и не поглощается".
Как чудесно узнать, в чем тут дело, думала Дуа. Собственно, она все
это знала, но не знала нужных слов - умных жестких слов, которыми
пользовался Ун. А благодаря им все, что происходило, становилось более
четким и осмысленным.
Теперь, когда она стала взрослой и больше не боялась дразнилок, когда
ей выпала честь войти в триаду Уна, Дуа порой присоединялась к другим
эмоционалям, стараясь не обращать внимания на болтовню и скученность. Ведь
время от времени ей все-таки хотелось поесть поплотнее, чем обычно, да и
синтез после этого проходил удачнее. К тому же она иногда почти разделяла
блаженную радость остальных эмоционалей, улавливая то удовольствие,
которое они получали, выгибаясь и растягиваясь под солнечными лучами,
томно утолщаясь и сжимаясь, чтобы стать как можно более плотными и
эффективнее поглощать теплоту.